Всё ниженаписанное является просто личным мнением, размышлениями по одному вопросу, который мне часто задают журналисты. Вопрос обычно звучит примерно следующим образом: вы не считаете, что разглашая имена пилотов / солдат, вы создаёте угрозу их жизням[, ведь их могут выследить ИГИЛ]?
Лично мне кажется эта проблема, мягко говоря, преувеличенной прессой и обществом. Война с террористами, с ИГИЛ — совсем не то же самое, что война с другой страной и её армией. Для террористов нет разницы: комбатанты, не комбатанты. И даже наоборот, мирное гражданское население (не комбатанты) для них является более приоритетной целью при совершении терактов, "актов возмездия", чем военные. Внушить обществу страх и мысль о том, что мы в своих тёплых, уютных городах не можем быть в безопасности, несмотря на большое расстояние от Сирии, войны, более приоритетная задача для террористов, чем "отомстить" военным. Убийство военного, причастного к нашей операции в Сирии, будет воспринято народом с сожалением, горечью, но явно не с ужасом и страхом за себя. Всё-таки все мы прекрасно понимаем, что специфика работы военных уже подразумевает риск для жизни. Поэтому террористам "интереснее" атаковать мирное население, чем где-то в России у дома военного поджидать его с целью отомстить.
Этот же посыл мы видим и в пропагандистских роликах ИГИЛ, где говоря что "скоро ваша кровь польётся рекой" они обращаются к российскому народу, а не отдельно к нашим военным. Собственно, первая "акция возмездия" уже прошла, и направлена она была, как вы все знаете, вовсе не на военных (чьи имена опубликованы уже в большом количестве), а на обычных российских граждан (взрыв российского самолёта Metrojet). Так что вопрос о "создании угроз для своих" надо скорее задавать не нам, а нашим военным. Как раз они своими действиями резко повышают для нас (гражданского населения) риски, создают угрозу жизни, безопасности.
После этого часто звучат аргументы прокремлёвцев, мол, "если мы не остановим ИГИЛ там, то они будут уничтожать нас тут [в России] тысячами". Я совершенно согласен с тем, что ИГИЛ необходимо уничтожать. Но. Когда я участвовал в заседаниях Верховного суда по оспариванию указа Путина о засекречивании потерь Минобороны в мирное время в период проведения спецопераций, представители президента любили повторять, что подписывая контракт, солдат уже соглашается с условиями службы, связанными с риском для жизни, "поэтому всё ок". Так вот ни я, ни мои друзья и близкие не подписывали какие-либо контракты, что теперь (после начала операции в Сирии) мы готовы жить с рисками быть убитыми в ходе обычной, мирной жизнедеятельности, вдали от линии фронта. Владимир Путин и другое руководство страны при начале операции в Сирии сами говорили, что в связи с этим резко повышается риск терактов. Только вот "контракт", "согласие" на это с нами (обществом) никто не подписывал. Не было никакого широкого, долгого обсуждения в обществе должны ли мы участвовать в сирийской операции, и если должны, то как, в какой форме, готовы ли мы к последствиям, в том числе умеем ли мы эффективно предотвращать теракты и т.д., и т.п. Нас просто поставили перед фактом: с 30 сентября живите в страхе перед новыми терактами. Тем более что наше участие в сирийское войне сделало нас (российское общество) мишенью на долгие годы. Российское участие в сирийской операции может и закончится через год, два, три, вот только целью от этого мы теперь быть не перестанем.
Наши военачальники, видимо, думали: "ух, мы сейчас разбомбим весь ИГИЛ к чертям собачьим и через 3-6 месяцев будем отмечать что смогли сделать то, что долгое время не могло сделать всё мировое сообщество". По факту же мы продемонстрировали полную деградацию нашего военного руководства и разведки. Хуже того, своими ударами по мирным районам, по оппозиционным группировкам мы только активно помогаем ан-Нусре и ИГИЛ. Вот представьте себе, живёт себе обычный гражданский сириец, вокруг него несколько лет уже идёт война, разные территории то захватывает, то теряет ан-Нусра и ИГИЛ, которые практикуют крайне радикальные методы борьбы, а также казни врагов. Потом внезапно прилетают русские, сбрасывают бомбу на его город, попадают в госпиталь, где гибнет несколько мирных людей. После этого они мало того, что не хотят признавать ошибку, так ещё и называют погибших террористами. А потом прилетают снова. Кто-то из сирийцев с болью и слезами пойдёт хоронить погибших. Кто-то возьмётся за оружие и вступит в оппозиционную группировку. А кто-то на волне эмоций резко радикализуется и вступит в ан-Нусру / ИГИЛ. Неправдоподобный сюжет? Вспомните войну на Донбассе. Донбасские сепаратисты получили огромный приток свежих сил после трагедии в доме Профсоюзов. В ходе расследований я лично разговаривал с многими ополченцами и нашими военными. Мотив ехать на Донбасс "чтобы отомстить за сожжённых в Одессе людей" звучал весьма не редко так. И людям не потребовалось для этого быть арабами или верить в Аллаха. Аналогичную цель преследуют и всякие сюжеты про распятых мальчиков и прочие "зверства хунты" — население на эмоциях резко радикализируется, берётся за оружие и едет воевать, мстить, убивать врага.
Ровно это мы сейчас делаем в Сирии: отлично помогаем ан-Нусре и ИГИЛ, радикализируя население своими неумелыми, преступными действиями, и яростным отрицанием жертв среди гражданских. Не раз говорил, скажу и снова: на месте Абу Бакра аль-Багдади я бы вручил орден Владимиру Путину за неоценимую помощь ИГИЛ в деле вербовки новых бойцов. В сирийской войне действовать надо весьма аккуратно, деликатно, словно скальпелем. А мы сейчас скорее действуем кувалдой, только усугубляя "болезнь".
Возвращаясь к теме разглашения имён наших военных. Наша команда публикует имена военных только тогда, когда это необходимо для доказательства проведённого расследования. Чтобы любой читатель или журналист смог прочитать наше расследование, самостоятельно найти профиль этого военного и убедиться в приведённых нами фактах. Нас часто путают с другими командами по части публикации имён пилотов: мы ни разу не публиковали и не планируем публиковать имена пилотов. Имена пилотов для расследования ударов по гражданским и оппозиционным объектам никакого значения не имеют, не несут дополнительной доказательной базы, поэтому мы для себя не видим необходимости публиковать их имена. За всё время мы публиковали имена только тех военных, которые "действуют" "на земле", как раз с целью дополнительного доказывания расследованных фактов. Ибо если бы мы публиковали эти расследования без имён, то это ничем бы не отличалось от выдуманных историй, такие расследования никак нельзя было бы независимо проверить.
! Орфография и стилистика автора сохранены
