После умеренного по численности митинга, состоявшегося 29 сентября в "либеральной резервации" на проспекте Сахарова, и слившегося вслед за тем в московскую канализацию широко разрекламированного марша под названием "Бессмертный ГУЛАГ" прошёл месяц. Как утверждают разнообразные политологи и аналитики, придерживающиеся разных взглядов и ориентаций, митинговый сезон 2019 года закончился. Глупое голосование с треском провалилось. Оппозиция схавала то, что ей 8 сентября в миску положили, и выхлебала то, что ей туда же после этого налили. И, забравшись в будку, позвякивая цепью, принялась зализывать ободранные лапы и отдавленный кованым сапогом хвост.

Примерно в таких выражениях комментирует то, что происходит в России в настоящий момент, прокремлёвская шушера, состоящая на подсосе у гэбистско-воровского режима. Анализировать поведение этой фауны — занятие настолько же бессмысленное, насколько и бесполезное, поэтому лучше просто не обращать на неё внимания — нехай гавкает, у неё работа такая.

С другой стороны баррикад раздаются голоса, в том числе и вполне вменяемых людей, которые утверждают, что ровно ничего не завершилось и не кончилось и что то, что сейчас в России происходит, есть не более чем затишье перед бурей. Что грозовые тучи собираются над кремлёвскими башнями и в самом недалёком будущем из них таки грянет гром и ударит первая молния. Но когда это произойдёт — никому не известно. Поскольку для того, чтобы это произошло, необходимо, чтобы засевшее в Кремле бандформирование совершило какую-то фатальную, непоправимую ошибку. Такую, после которой разговор с ним станет возможным только через прицел.

Интересно то, что эта точка зрения быстро набирает популярность в так называемых "широких народных массах". Там — по ту сторону зубчатых стен, оснащённых системами видеонаблюдения и снайперами — это очень хорошо ощущают. На уровне обоняния.

Это — что касается текущего момента. Всё дальнейшее будет не более чем экскурсом в историю — не особенно давнюю, но достаточно отдалённую для того, чтобы на её примере можно было высказывать аллюзии и проводить аналогии.

* * *

В 1979 году группа находившихся на Западе советских политэмигрантов, многие из которых в недавнем прошлом были политзаключёнными — Владимир Буковский, Владимир Максимов, Александр Гинзбург, Эдуард Кузнецов и другие, — начала кампанию за бойкот предстоящих в следующем году летних Олимпийских игр в Москве. Устроители кампании рассылали в правительственные учреждения стран свободного мира и персонально их государственным деятелям воззвания и обращения, в которых призывали не принимать участия в Олимпиаде-1980, поскольку страна, в которой существует коммунистический тоталитарный режим, не имеет права устраивать у себя такое спортивное и культурное мероприятие, как Олимпийские игры. А демократические страны, которые согласятся принять участие в спортивном празднике за колючей проволокой, тем самым лишь легитимизируют в глазах своих граждан право советских коммунистов преследовать людей за убеждения, арестовывать инакомыслящих и сажать их в концлагеря и сумасшедшие дома.

Поначалу кампания шла ни шатко ни валко. Государственные учреждения и отдельные политики, получавшие воззвания и обращения советских политэмигрантов, отделывались вежливыми отписками. Суть отписок сводилась к тому, что они, разумеется, весьма озабочены проблемой соблюдения прав человека в Советском Союзе, но ведь на то и Олимпийские игры, чтобы посредством столь масштабного спортивного состязания помочь жителям разных стран и представителям различных национальностей лучше понять друг друга и наладить контакты между простыми людьми. А так называемая "народная дипломатия" бывает весьма успешной. Вот приедут английские, американские, немецкие и прочие спортсмены в Москву и другие советские города, увидят их русские, поговорят — и поймут, что те точно такие же люди, как и они сами, что никто на Западе не хочет на Россию нападать и её завоёвывать — и сознание жителей СССР начнёт меняться в правильную сторону. И вообще — не стоит, господа диссиденты, так мрачно смотреть на вещи. Советский Союз уже давно не тот, каким был при Сталине, да и повторения таких вещей, как, например, оккупация Чехословакии, ныне уже совершенно невозможно. Новая реальность на дворе, господа. Эпоха детанта, по-вашему — разрядки международной напряжённости.

"О, полезные идиоты! — не сдерживая эмоций, восклицал литератор Владимир Максимов, бросая в мусорную корзину очередной ответ — на сей раз из канцелярии федерального канцлера Гельмута Шмидта. — Мало вас большевики в Сталинграде... хм... воспитывали". Владимир Емельянович Максимов был человеком с пролетарским происхождением, в юности прошедшим суровую школу беспризорничества и колоний для малолетних уголовников, так что в выражениях себя никогда не стеснял.

Ближе к осени 1979-го стало ясно, что диссидентская кампания за бойкот московской Олимпиады сдувается, как проткнутый воздушный шарик. Все послания и воззвания проваливались в какую-то чёрную дыру, из которой веяло тревожным космическим холодом — и только. До начала Олимпиады-1980 оставалось девять месяцев, и становилось совершенно ясным, что переломить ситуацию уже невозможно. У политэмигрантов опускались руки. Но не у всех.

В октябре в интервью, которое Владимир Буковский давал какому-то не то американскому, не то британскому журналисту, разговор, как и следовало ожидать, зашёл о несостоятельности кампании бойкота московской Олимпиады. "Мистер Буковский, — полюбопытствовал интервьюер, — не кажется ли вам, что у вас и ваших единомышленников ничего с этим не получается?" — "Нет, мне так не кажется, — ответил Буковский. — Более того, я уверен в том, что всё у нас получится". Журналист был несколько озадачен такой наглостью. "На что же вы надеетесь?" — задал он уточняющий вопрос. "Я надеюсь на Кремль", — ответил Буковский. И, видя, что таким ответом вогнал журналиста в ступор, пояснил: "Они обязательно что-нибудь придумают. Даже не сомневайтесь".

* * *

Два месяца спустя, 25 декабря 1979 года, выполняя постановление Политбюро ЦК КПСС от 12 декабря того же года, стотысячная группировка советской армии перешла границу и вторглась на территорию Афганистана — небольшой среднеазиатской страны, в которой уже без малого два года правил просоветский марионеточный режим. Через два дня глава этого режима был расстрелян гэбистским спецназом в собственном дворце, а на его место был посажен какой-то клоун, привезённый в Кабул в оккупационном обозе из Ташкента (куда этого клоуна перед этим привезли из Москвы, а в Москву его привезли из Праги). После чего из Кремля на весь мир было объявлено, что, оказавшись перед лицом происков международной империалистической реакции, правительство дружественного Афганистана обратилось к Советскому Союзу за всесторонней помощью, включая военную, и правительство СССР приняло решение такую помощь братскому афганскому народу оказать.

Это был акт межгосударственного терроризма. Или бандитизма. Или, чтобы уже ни у кого из особенно тупых не осталось никаких в этом сомнений, — безумная выходка престарелых кремлёвских параноиков, вследствие хронического перепуга решивших попытаться наложить свои покрытые старческой пигментацией волосатые лапы на нефтяные прииски стран Персидского залива. Чтобы поставить Соединённые Штаты Америки на колени, перекрыв нефтяные потоки, и тем самым всё же осуществить то, что не удалось сделать Сталину в 1941-м, — захватить весь мир.

Чем это для Советской империи обернулось — не мне вам рассказывать.

Но начался её крах именно с вторжения в Афганистан.

Последствия не заставили себя долго ждать. Сначала с треском пошёл ко дну пресловутый "детант". Затем президентом США стал бывший киноактёр, за долгие годы исполнения ролей голливудских ковбоев намертво усвоивший главную заповедь "хороших крутых парней" в общении с головорезами — Right is the one who shoots first. Ну а потом на главной кремлёвской ёлке загорелась разноцветная гирлянда с надписью "ЭТО КОНЕЦ, ТОВАРИЩИ". И первой лампочкой в этой гирлянде был бойкот, объявленный странами свободного мира Олимпийским играм 1980 года в Москве.

* * *

Аллюзии приятны тем, что греют душу. Если император Николай Павлович, за тридцать без малого лет своего хозяйничанья превративший Россию в один сплошной свинарник, не выдержал позора и отравился мышьяком, так отчего бы и этому — тому, который умудрился превратить её в хлев гораздо быстрее, чем тот, — так не поступить...

Аналогии интересны тем, что стимулируют мыслительный процесс. Если неосоветская Россия уже в деталях стала клоном Советской империи, так отчего бы и ей тоже не развалиться и не сдохнуть к чертям собачьим...

Здоровый скепсис препятствует трансформации аллюзий в иллюзии и превращению аналогий в исторические закономерности. Император Николай I самоликвидировался не просто абы от чего, а после тяжелейшего поражения в Крымской войне, а нынешняя Россия всё же не является точной копией Советской империи, так что не надо выдавать желаемое за действительное...

И всё же, всё же... Не оставляет ощущение, что конец этой страны будет именно таким, какой случился с той, чьей правопреемницей она себя провозгласила. И насчёт конца нынешнего её правителя тоже имеются определённые предчувствия. Не настолько отчётливые, чтобы прямо сейчас начинать писать некролог, но — имеются.

Равно как имеются они и насчёт того, каким образом всё это произойдёт. Я их непременно выскажу в конце года — так же, как это было сделано и раньше. Хотя за остающиеся до его конца два месяца всё ещё может измениться. А если и не до конца этого года, так в начале следующего.

Они ведь там у себя в Кремле что-нибудь обязательно придумают.

Можете даже не сомневаться.

Павел Матвеев

Ошибка в тексте? Выделите ее мышкой и нажмите Ctrl + Enter